Пасхальная вирша из Изюмского уезда
Иван Франко
Руководствуясь соображениями, мотивы которых читатель увидит ниже, я привожу прежде всего следующую «пасхальную виршу», которая была в 1862 году напечатана в июльской книжке петербургской «Основы» по записи, сделанной из уст народа в Изюмском уезде Харьковской губернии.
Егда Юда Христа жидам продав
И о тим вельмы захвырсовав [Кажется, исковеркано вместо «захврасовав» – начал жалеть],
Поверг сребряныкы, шед и удавися
И перед Луципером-сатаною у пекли явыся.
То Луцыпер його любовно прывитав
И ось так именно словами Його поздоровляв:
«Обытай же Юдо, брате мій коханый,
Бо есы друг мій прысно соизбраный!
Добрую мы з тобою пораду малы,
Що Исуса Назарянына на хрест изогналы.
И яже аз пію чашу, то й ты будеш пыты, –
Да тилько об сьому не изволь скорбити:
Що мни буде в день судный, те й ты будеш терпиты.
Не унывай, но пожды, покы прыйде свиту кинець,
И водружым на главу твою мій прекрасный винець.
От-от як не выдно, Назарянына приведуть
И його душу мени за викы вичны оддадуть;
Ибо я послав по його безсмертных и пресыльных
Бынарей и Трубарей, воевод своих вирных.
Да тилько не знаю, чого воны там забарылысь.
Выдно, юдеи Назарянина Христа ище не разбылы (?) [В «Основе» по ошибке напечатано: «не зробылы»; соображаясь с рифмой, можно предполагать здесь скорее всего «не позбылысь»!],
Як сіє Луцыпер с Юдою розмовлялы,
То их послами воеводы скоро причвалали
И началы в трубы трубыть всем слугам пекельным
И самому Луцыперю й князям его темным:
«Затыкайте, пидпирайте пекельныи врата,
Да й никто не выглядайте з пекла из нашого брата!
Ось иде гость усим нам неравный,
Господь крипкый и царь царей грозный,
И множество ангелов его окружають,
А нас, куды! до его анимало не допущають!
Протыв одного ангела невозможно ничого нам чыныты,
А на его самого и оддалеку невозможно зриты…»
А егдаж Христос став ик пеклу прыступаты,
То зачалы пред ным ангелы воспиваты:
«Возьмите врата князя ваша,
И оддайте авраамськіи души наша!
От идет до вас царь славы,
Котрый сокрушыв винец вашей главы.
Годи ж вам тут царствоваты
И праведни души к соби забираты».
И закрычав Луцыпер: «Що там за царь славы?
Чы не той, що з розбійныкамы, жыды его на хрести роспялы?
Я оце за стыд соби ставлю врата ему отворяты
И вырій ему покаряты.
Нехай же вин иде сюды да й настыгае,
А хто из нас буде дужчый, той и барыши соби прыдбае».
И закрычав Луцыпер: «Гей панове воеводы,
Бынари й Трубари!
Я вас на пораду сюды волаю,
Як ис сым Христом постулаты маю?
Як бы нам оце хытрійше изробыты,
Щоб его душу в небо не пустыты?»
Замормоталы слугы: «Нехай же вин йде до неба,
А сюды нам его отнюдь не треба!
Хыба ж ты не знаєш, як вин сюды прыйде,
То ввесь, нами собраный народ из пекла выйде.
Ибо вин не есть простый чоловик,
Но бог, котрый був прежде всих вик».
И закрычав Луцыпер: «Що ж вин за бог, що смерты боявся,
И за серебряный гроши як простый раб продався!
Перед смертію стогнав
И на небо волав,
Дабы в злыи рукы жидам не попав».
Между тым Христос ик пеклу прыблыжыся,
То мрачнее пекло свитом просвитыся,
А Луцыпер, не смогшы свита терпиты,
Упав ныц и почав сыльно вопиты:
«Гвалт, панове, гвалт! Пекло пропало!
И сылы уже моей скилькы у мене не стало.
Правду казалы, що царь небесный
Взяв на себе образ человиколепный.
И я ж, скилькы не дуж, так не возмог прелстыты,
Що прыишлось мени теперь до вику вичного скорбиты.
Бо Иван Косматый его хрестыв
И тым же то хрещеннем и поклонением мене мудро уловыв:
Я ж думав на его, що вин гришнійшый усих чоловик,
Аж вин той бог, котрый був прежде всих вик».
А Христос, прышедшы к пеклу, благословыв коругвою
И сокрушыв на всих заклепах вирій перед собою.
И тогда-то Христос пійшов до Адама,
Де була заготовлена окромишная яма,
И так став поздравляты,
Наперед Адама и Еву одклыкаты:
«Адаме-Адаме! Як тебе яблуко сюды далеко загнало!
И за тобою скилькы праведных душ в пекли пропало!
Як тоби того яблука вкус показався?
Я ж через него на хрести за всих вас розпявся.
Тепер же ты иды вслид за мною, отсюду ступай
И з праведных ни одній души не оставляй.
Соломона ж не треба з собою браты,
Бо вин можеть крипко дуже мудроваты.
Да и Каин нехай ище трохы перебуде,
Покы не таковый, а особлывый мій суд буде».
И егда ж Христос став из пекла выступаты,
Тогда Луцыпер почав помаленьку и дерзость прыниматы
Хоть хлыпко, да став говорыты
И по бокам пекельным очамы став водыты.
И уздрив Соломона, вельмы удывывся
Из своимы слугамы и не мало чудывся.
И сказав: «Хоть од Христа я лыха набрався,
Так за те ж бо мыни мудрійшый всих чоловик остався.
Прызнайся, Соломоне, чого ты ище в пекли не выдав?
Хыба ж тебе Христос мыни на викы вишни подарував?»
И рече Соломон: «Гляди ж, сей подарок тоби з лыхом выйде.
По мене ж Христос еще и вдруге прыйде.
В первый его прыход еслы ты и зостався,
А як по мене в другый раз прыйде, то хочь и отчайся!»
И закрычав Луцыпер: «Выбыйте его в шыю,
А колы не хоче з пекла, то хоч через сылу!»
И тоди-то бисы выгналы его з пекла,
То душа его вслид за праведными потекла.
И так Соломон з пекла вымудрувався,
Що всяк сему дыву дывувався.
И так о избавление от вичного плена нашого радисть вам витаю,
И з велыкоднем усих вас поздоровляю.
[Второй несколько сокращенный вариант этой вирши, записанный в г. Купянске Старобельского уезда, напечатал г, П. Иванов в своей статье «Из области малорусских народных легенд» («Этнографическое обозрение», 1893, № 3, с. 119 – 120)].
В 1886 году пок[ойный] М. П. Драгоманов сделал эту виршу темой небольшой статьи, напечатанной в малор[усском] сборнике «Ватра», изданном в гор[оде] Стрые в Галиции (стр. 122 – 129). В этой замечательной статье покойный ученый обратил внимание на вирши, встречающиеся в древних рукописях, или сохранившиеся в памяти крестьян и мещан, или распеваемые мужиками.
«Интересно, – писал он между прочим, – что некоторые вирши имеют совершенно драматическую форму и могут считаться или начатками драмы, или ее обломками, отголосками церковной драмы, ежели не нашей, то близких нам народов».
Процитировав изюмскую пасхальную виршу, М. П. Драгоманов замечает:
«И в этой вирше так и бросается в глаза живое драматическое изложение. Можно сказать, что автор ее или имел перед собой пример драматических сцен, которые сокращал, влагая их в виршу, или вирша представляет промежуточную форму к драме. Смотря на примеры похожих на нее рождественских виршей (напр[имер], в «Основе», 1862, VI, у Чубинского, Труды, III, 328, 331 – 340, 342) и сравнивая их с подробностями известных вариантов рождественской драмы, мы должны согласиться с первым. Правда, против этого говорит то обстоятельство, что мы не имеем текстов пасхальной драмы, но известно, что такая драма когда-то у нас была (см[отри]: митроп[олит] Евгений, Описание Киево-Софийского собора, II, 216). Может быть, где-нибудь и отыщутся тексты этой драмы, которая в своей чисто драматической форме должна была быть также похожа на драмы западные (латинские, французские, немецкие), как и рождественская драма».
И вот спустя десять лет после напечатания этой статьи предположение нашего ученого исследователя оправдалось. Мне посчастливилось отыскать пасхальную драму, которую мы должны считать прототипом изюмской вирши. Факт этот, интересный сам по себе, становится еще более замечательным по тем обстоятельствам, какие сопровождали мою находку.
Примітки
«Основа» – перший український суспільно-політичний І літературно-мистецький журнал.
Чубинський Павло Платонович (1839 – 1888) – український етнограф. Йдеться про видання: «Труды этнографическо-статистической экспедиции в Западнорусский край… Материалы и исследования, собранные П. П. Чубинским», т. 3. Спб., 1872.
Митрополит Євгеній – чернече ім’я Євфимія Олексійовича Болховітінова (1767 – 1837) – археографа, історика, археолога і бібліографа, з 1822 р. – митрополита київського і галицького.
Подається за виданням: Франко І.Я. Зібрання творів у 50-и томах. – К.: Наукова думка, 1981 р., т. 30, с. 262 – 266.