Слово о буреню пекла

Иван Франко

Летом 1894 г. я получил от молодого галицко-русского этнографа Иосифа Роздольского небольшую тетрадку современного курсивного письма. Тетрадка, вся писанная одним почерком, составлена была крестьянином села Мостища Калушского уезда на галицко-русском Подгорье Фомою Кышком. Он передал ее одному из знакомых г. Роздольского, но не сообщил ничего о том, откуда он списал имеющиеся в тетрадке тексты. Я прочел тетрадку и заинтересовался ею, так как с первой страницы ее убедился, что тексты, списанные Ф. Кышком, – не его собственного изделия, но интересные памятники нашей древней письменности.

Через посредство одного знакомого в Калуше я пробовал добраться к самому Ф. Кышку, чтобы узнать что-нибудь насчет подлинников, с которых он списал то, что имеется в его тетрадке, но, к сожалению, ничего не узнал, кроме того, что он вносил в свою тетрадку «всячину» из более старых рукописей и из книг. Это я знал и без него. Только стороной узнал мой знакомый, что в с. Мостищах живет очень старый крестьянин Яковына, у коего есть старые книги и рукописи, которыми, должно быть, пользовался и Ф. Кышко.

Добраться до самого Яковыны я пока не успел, но получил одно письмо от Кышко и убедился, что пишет он еще более безграмотно, чем тексты в его тетрадке, в которой он часто списывал слова и целые предложения подлинника, не понимая их смысла, и, вероятно, кое-что по недосмотру или небрежности пропускал. Во всяком случае, большая часть содержания его тетрадки – список с какой-то более древней рукописи, которую я еще не потерял надежды отыскать.

Вот содержание тетрадки Ф. Кышко. Она состоит из 54 страниц обыкновенной четверки плохой писчей бумаги.

Первые 16 страниц содержат сказку «Премудрый младенец», напечатанную мною в галицком журнале «Житє і слово», 1894, II, 136 – 142.

С 17-й страницы начинается писанное без расстановки стихов «Слово о буреню пекла… славнаго его воскресенія тридневнаго»; оно оканчивается на стр. 39.

После него следует «Чудо святителя Христова Николая», где рассказан разговор св. Николая с сатаной. Чудо оканчивается на стр. 44, после чего следует небольшая апофегма;

«Описані 12 вещей, которіи никогда доброго порятку не зробять: 1. Мудрі без учинку, 2. Богачи без милостині, 3. Убогій гордий, 4. Старий не богобойний, 5. Младениц непослушний, 6. Жона без стиду, 7. Люди без права, 8. Война без фрики (?), 9. Пан безъ ласти (? может быть, ласки), 10. Християнин сварливий, 11. Царь гнівливий, 12. Духовний лінивий».

После этого на стр. 45 – 46 находим довольно нескладную виршу «Біда с бідою», составленную в тоне стихосплетении галицко-русских «трезвителей народа».

Далее следует сказка «Господарь и перепелица», списанная из уст народа, но с книжными подбавками.

На стр. 49 – 51 имеется «Піснь людова про панщину» – список, сводный из нескольких вариантов и довольно спутанный.

На стр. 51 – 53 списаны небольшие разговоры крестьянина Грыця Оковытки и еврея Мортки Пявкеса – должно быть, списано из «Науки» пок[ойного] Наумовича.

В конце, на последней странице мы находим виршу «По битві під Плевною» – кажется, сочинение какого-нибудь современного рапсода из галицко-русских крестьян; вирша эта напечатана мною в журнале «Житє і слово» 1894, 2, 224.

Самая обширная и самая важная в историко-литературном отношении вещь в настоящей тетрадке – это «Слово о буреню пекла». При более тщательном рассмотрении «Слово» это оказывается настоящей пасхальной драмой, написанной стихами, впрочем, совсем свободного размера, похожего на размер казацких дум. Мы предлагаем ее читателям, не изменяя ни в чем текста, но сглаживая несколько правописание и интерпункцию, расставляя стихи и указывая многоточиями места, где, по нашему предположению, в тексте имеются пробелы.

Слово о буреню пекла… (что-то, д[олжно] б[ыть], пропущено) славнаго его воскресенія тридневного.

Люципер до Ада мовит:

Знаю я але о том Христѣ,

Иже он ест от колена Давидова, Маріин сын,

Который сам себе именует, же он божий сын.

О том пророци сдавна пророкуют,

Вѣсть тую тилько дурно розмножуют,

О той шестой тысящи лѣт запѣвнуют (?):

Его бити богом и человеком,

Вязьнѣ нашѣ заровно отберет от нас.

Але я маю слуги у себи доводи и бѣглѣ,

Же чрез них знаю, що ся дѣє ни тилько на земли,

Али и на облацѣх святих,

Знаю, що ся дѣєт и на край свѣта.

Коли бог основал землю и положил на ней дочаснѣ лѣта,

Так дочаснѣй, же под небом и во мори…

Знаю, що ся дѣє и в едной годинѣ.

Чрез оная, рече, есть (д[олжно] б[ыть], пропуск).

Иже был бы на земли божий син,

Не могу тое из свого розуму понята.

Знаю творца ещи пред вѣки

Живого в небѣ и со человѣки;

И тѣя трави, що бог сотворил, всѣ вѣдаю,

А того, що ся именует сином божим, барзо возненавидѣлем.

Я билем в небѣ ангелом свѣтлим

И жилем на облацѣх и всему-м-ся приглядѣл:

Знаю, що ся дѣєт и во едемских палацах,

Али барзо дивуюся о тих речах.

И знову гди бог Адама созда, человѣка от земли,

И все животное, що есть на земли,

И в рай его на востоцѣ посадил,

Аби имя творца своего славил, –

А шумнѣя (?) тому позавидѣл,

Адама и Еву з розуму извѣл,

Иже божую заповѣдь переступил

И на тое повѣл, гдѣ он согрѣшил:

Дался нам так…

Бог ему грѣха того не хотѣл терпѣти,

Послал ангела и вигнал его з роскоши.

И розум тот мает,

Але от того часу землею дѣлает

И в потѣ лица свой хлѣб снѣдает.

Тую то оповѣсть –

Во сконченю свѣта навѣсть (?)

В той час возрадовалемся и осмѣялемся з него,

Же он тое одержал: барзо добре на него!

Скоро он тое отримал,

А я того давно ожидал.

Альбо тиж и тое знаю,

Же бог девять хоров ангельских мает,

От котрих на небѣ хвалу прѣймает.

А я тилько помислив ровнятися з ним,

А за тое стручен есмь из неба,

Где мнѣ давно било потреба,

Так тиж и Адам согрѣшил,

Же зъ древа заказаного овоцу ил,

От которого ангел ему заповѣл,

[Аби] ани въ руки свои не брал!

Але то з моей причини,

Же от древа заповѣданого овоцу или.

И ещемся о то старая,

Аби ся Адам из потомками своими мнѣ на вѣки записал.

А я то Адамов сини родная повадил,

Же Каин Авеля брата своего из свѣта згладил.

И от того часу почалем [пекло] будовати

И душ от всего свѣта забирати.

И все потомство его никому не завадило,

Адама первозданна… (д[олжно] б[ыть], пропуск)

И зрадил так Адама,

Запровадил и Авраама,

Ѣсаака, Ѣакова и всѣх патриярхов,

Там мнѣ не било о них инших страхов.

Царей незречоних и рицаров от вѣка

Назбиралем не мало аж до сего часу.

Пекло, моя слѣчная потѣха една

Грѣшникови ажи [до] верху узкаго пожерла,

Рицаров можных и Самсона барзо дужаго,

Царя Александра всего свѣта явного,

И Давида царя, которого ялемся, повѣдаю.

Пророки всѣ, которѣи вас людий научают,

А пана своего Ада и мене с пренемусу навѣжают.

Которих маю в хланах [Вм[есто] отхланях] своих –

Повно завше есть их!

Іоанко есть, а потому и сам Христос у мене будет.

Ад до Люципера:

Пани Люциперу, мой старосто,

Хоч у мени и у теби слуг есть тысящей сто,

Чому ся мои гадки барзо голову троскочут,

И фрасунку несносного так мене здниймуют!

Але зажиймо з собою поради и слуг зволаймо,

А того Христа запихаймо!

Йдѣмо, аби тому Исусу дали побой,

Ми же его не зачѣпаймо, абим из ним бил у спокою.

Бо гдиж имѣлем у себи Лазора читиродневнаго,

А гди его едним словом [воскресил],

Собѣ за наемника обибрал,

Гвалтом из руки ми вирвал,

[То я] барзо острое уружѣе притупил,

Хоч як ся из ним не бил.

И тепер я тим клопочу голову свою:

Бою ся, жеби клопот (?) мнѣ в неволю с тобою.

Люципер до Ада мовит:

Не тревожся пане мой и добродѣю!

Тилько ти у ме[не] першая надѣя.

Хоть он так барзо страшнѣй Маріин син,

Я еще о восько постараюся

И с ним добре вибюся,

И буду шукати якои причини,

Ужем побудил на него жидов

И повели его до ратуша нинѣ,

Аби на него найшли фальшивую зраду.

И до того подповилем своего утѣшителя Июду,

Аби его видал до фальшивого суду.

Бо гдиж чинился сином божим бити,

А тепер при нему не видно и жадного апостола,

А Марія боится за ним причипити.

А тих 12 Апостолов не тилько [не] боимося,

Але й не лякаймося!

От зараз будут на него жиди сторожу имѣти,

А нас о помощи барзо просит

И попущаюся слуг своих… (д[олжно] б[ыть], что-то пропущено)

О которых маю приязною и прихильною.

И в каждой годинѣ будем видати,

Що той Ісус тепер умѣет и що будет дѣяти.

Ад до Люципера мовит:

Пане Люципере, старосто мой (и) добрий друже!

Прошу тя, мого господарства пильнуймося дуже!

Пильнуй добре! Знаєш, на що ся поднял,

Бо Іоан Предтеча слуг наших дуже полякал.

А того Христа не зачѣпаймо

Откуду есть, того добре не знаємо.

Бо мои жили почали дрожати –

Либой коло нас не жарти!

И чемусь боюся, аби на мене не било яких страхов, –

Жебисьмо не утратили пекельних наших кгмахов.

Люципер до Ада мовит:

Пане мой Аде, чомусь-сь так барзо боязливий?

Не тревож же ся о моих слуг милих,

Которых маю чужих,

Абим из ними та долгий [вѣк] прожил.

Але я, Аде, надѣю маю:

Душу Христову себѣ поймаю.

Пошлю зараз с воськомь старшого своего воєводу Трубая,

И другую Венеру,

Там нехай вбѣгают под мѣсто Ерусалим,

Аби Христа пильно стерегли,

Шоби ангели душу до неба не донесли.

Люципер до слуг своих мовит:

Гей панови воєводи, и ти пане Трубаю,

И ти Неро! А то для того вас волаю,

Жебисьмо зажили якои поради,

Щоби з Христовою душею ангели не учинили зради.

Щобисмося тепер добре порадили,

А того Христа душу до неба не допустили.

Бо его конче жиди распяти мают,

О то ся пильно старают.

И нам о то ся пильно старати,

Аби его душу до себи поймати.

А гди бисмо его душу до себе поймали,

То бим бил безпечний, не боялбимся на свѣтѣ нѣкого

То конечне прутко там бѣгайте,

А душу его пильно вистерѣгайте,

А менѣ о том хутко знати давайте,

Куди ся тот Ісус повернет, треба нам о том знати;

Вѣн то кажет, що то из ним жарти.

Люципер до Ада мовит:

Ужем, Аде, послал слуг своих пилних.

А гдѣ [Христа] будут мучити,

Тогда душу его до нас провадити,

А ми сюди ангелов не допускаймо,

Щоби нас не зрадили,

Щоб душу его до неба не попровадили,

Ш Послалем старшего слугу своего Трубая и Венеру,

Не бойся, пане Аде, що с бо так барзо страшливый?

Ещемся в господарства нѣгдим не заспалем

И ввесь вѣк в радость мою положил.

Не боймо ся Марійна сина: бог бо есть и человек

Не вчинит нам нѣчого во вѣк.

Я до конца бо… держит… (д[олжно] б[ыть], пропуск)

И готовий естим до побоя,

А пекло – то моя столица,

Бо держит его моя правица.

Гди би он божѣй син, не терпѣл би муки,

Не видавал бы он себе в жидовскѣ руки.

Ад до Люципера мовит:

Юж я бачу [годину] страстную и моминтную,

Хоч еще жадной новини не чую.

Живот мой дрожит, очи мои бачут,

И живот мой добре чует, тилько не скажет

Подобно Христос пришедшѣй всѣх нас повяжет.

Люципер до Ада мовит:

Що ж чинити? Ось бачу, они прорѣкают,

Щосьмо прожили вѣк всѣ дни свои.

Ад мовит до Люципера:

Оглядь но стражу и пекло,

Щоби жадной душ не утекло!

И мѣдян ворота зо всѣх сторон постави

И ланцухами моцными истягни

И твердими колодками замкни,

И тисяща тисящ множество

Воська избра на него!

Знаю, же Христос приходити будет!

Люципер до Ада мовит:

Не ужасай ся, Аде, пане мой!

Будуся як мога из ним бити,

Покѣ кости едному на десять ся не роспадут,

И не дам до себи приступити.

Тилько послов очѣкую

И вѣсти первой ожидаю.

Іоан Креститель мовит до Ада:

Смутися, Аде, и ламентуй во вѣк,

Бо вже до нас идет бог и человек.

Готовый еси пекла и вязня,

Котрие будут на твое время!

Всея пол [?] и [съ] слугами твоими,

Котрѣе будут под ногами божими.

Вставай, Давиде, веселися и в струни ударяй!

Ото певне будет до нас! Пана и творца своего прославляй!

Люципер до Іоана мовит:

Постой, Іоане, еще ся с тим не вихваляй,

А того Ісуса не прославляй!

Бо ми его не любимо

И тим до пекла не дуже потребуємо,

А ти ще ся тому не дивуй, що нас берет ужас:

И той твой Ісус будет у нас,

Хто дужший будет, той виграет з нас.

И ти ся не вифиглюеш, хоч би ся як фигловал!

Которому дорога готова:…

Ти то завше, Іоане, покаяния проповѣдник

И того власний Ісусов подхлѣбник.

Ти естись ему щось за родина,

Що так твоя о нем з нами перепона.

Для чого ж ти вязнѣв моих потривожив

И вѣсть тую дармо розмножив?

Щоби у тебе бог був, коли бы ти ся народив?

Щобись нам тѣй вѣсти не множил!

Чому иншѣ святіе сидят тихо?

Гдесь и тобѣ у нас прийшло лихо!

Яко твой Іисус до Ада мает уступити

И всѣх вязнѣв моих висвободити,

Того ти нѣгди не доконаєш,

Тилько о нем тую славу дурно розмножаеш.

А доки ж ти, Іоане, будеш практиковати,

А що раз то больше о том Христѣ пророковати?

А що так богато пророкуєш, братку,

Дайте ему смоли напитися и пикельного кваску!

А ходи но сюди, больше не проповѣдай,

Мне страху и моим слугам не завдавай!

Бо и знаку его тутка не будет, не боемося,

И набожества его не смотримо,

Знаю, же бог есть в небѣ,

Которому ангели спѣвают: слава тебѣ!

Тут на земли бога в тѣлѣ не маєш,

А о нем пророкуєш, а сам его не знаєш.

Бог в небѣ з апостолами панует,

А моя слава во вѣк роскошует.

И мене всѣ люди на язицѣ носят,

Лѣпше нежели бога просят;

А я ведлуг просьби их готов тое чинити

И буду их любити,

И еще им за тое покажу и битую ласку

Не тисящу, бо як наготую смоли и пекельного кваску…

А ти вѣсти больше не повѣдай,

Товариству своєму в смутку не допомагай!

Вижу, же то фѣглюеш,

Разумію, же ти ся утечи готуєш.

О, не вифиглюешся, пташку!

Рицаря ми того не боемося

И той рицар будет с тобою, –

О тож бѣжит посел з новиною!

Генера прибегает и мовит:

Пане Аде и ти пане старосто нашѣ

Гди на свѣтѣ большого нема над тебе,

Посли мене воєводу Гинера и Трубая,

Нѣчого ся не лякай!

По що ти послал, ми все то поорудовали,

А Христа того в ланцухи и в стрички убрали,

Водят его жиди от ради до ради,

А нѣхто ему не дает поради,

И чулем от жидов: гараз веден будет за мѣсто,

И знаю добре, иже готуют на него лобное мѣсце.

Той доказует и другій наступает:

Отож пане мой Аде!

Христа жиди тепер на крестѣ розпяли

И гвоздьми желѣзними пребили.

Юж не будет жив, то правда, конечне,

А ми будем жити безпечне.

Мене послали воєводу тое оповѣдати,

Аби тобѣ зараз радость размножити.

Третий посол мовит до Люципера:

Отож пане наш Аде, юж Христос умирает,

На крестѣ главу преклоняет.

Иже все тѣло его бичами избили

И копѣем бок его пробили,

Оцтом со желчѣю напоили

И приправами-присѣками его частовали.

И оставшися нашѣ там воєводи,

Аби душу Христову принесли на нашѣ угли.

Люципер до Ада мовит:

Видишь, Аде, такую маю новину!

Що то ся чрез мене стало Марѣинову сину.

Юж жиди его на крестѣ распяли,

На смерть гане[б]ную…

И бок его копѣем пробили,

Во своя сѣти…

Ад до Люципера мовит:

Моя рада такая

И голова старшая:

Душу Христову не берѣмо

Анѣ ей стережѣмо,

Щоби для едного

Не утратити много.

Нехай душа его идет До неба,

А нам ей не потреба.

Бо всі пророки о том пророкуют,

Же мает прийти до нас, запивняют,

Духа свого познают.

Же так пророкують: юж нам от него гинути

И пекло наше зовсѣм утратити.

Бо юж блисько конец наш,

И старшеньство тут днесь, а завше ни маш.

Итак посел прибегает и мовит:

Отож Христос запевне умер,

А я бачив ото недавно, тепер!

Але гди душа его вийшла из тѣла,

Не одна там плоть зомлѣла.

А ми всѣ ся били полякали

И далеко-сьмо от него повтикали.

Хтѣли-сьмо душу его поймати,

Але гди-сьмо отскочили, страшно було и здалека стояти,

Не тилько приступити,

Аггельскѣя войска гди приступили,

А нас до него не допустила.

Дрежала земля, ломалися опоки,

Бил страх великий и есть и доки.

Сонце и мѣсяц во кров премѣни

И мертвих от гробов воскреси.

От страха великаго аж на землю падали

И чрез три години лежали,

Аж не хутко встали.

И так ми ся були страху набрали!

Утѣкали-сьмо оступом всѣ враз,

Взявши в руки брань.

Правда, тяжко есть знати,

Але-смо чули от ангелов,

Же во третий день воскреснет и прийдет до нас

И хочет забрати всѣх святих от нас.

Воєводи юж приходят, Генера и Трубай и мовят:

Пане Аде и ти пане старосто Люципере наш,

Подобно Христос усѣх святих заберет от нас.

Хотѣли-смо душу его к себѣ поймати.

Але божий сили не дали до ней приступити.

Ох лихо наше!

Видѣли-смо божий блискавици и громи незноснѣй!

Подобно правдивѣй есть Христос бог;

Нѣхто таких чудов кромѣ него чинити не мог.

Уступили-смо ту до пекла поради зажити.

Юж он ту будет запевне у нас,

Почавше от Адама изберет усѣх от нас.

Люципер мовит:

Ова! Як мога буду ся боронити, я могучи,

Бо не годит ми ся ис своего паньства утечи.

Если он божѣй син, нехай собѣ сидит на небѣ та панует,

А нами и пеклом нашим нехай не керует,

И з нами нехай ся не воюет,

Бо гди бил при мнѣ Давид,

Гди би ся ему кланял и дань давал,

Гди би ся ему поднял

Кроловати натрохи вѣку,

А тепер щобим ся дал едному человѣку!

Тут его буду чикати, Аде, на пляцу с тобою,

Гди ся человека жадного в кѣлѣ не бою.

И буду ся з ним межне воевати.

Бим мѣл що маю и тое продати.

Гей, добрѣ всѣ мои жовнѣри,

Берѣтся до него смѣле!

Ото страх прийшол, то ся не лякайте:

Ставте ся до него межне, з воськом поставайте!

А брами воротнѣи рихлов замыкайте

И ворота пекельніи добре пооглядайте,

И ланцухами долгими изволѣкайте,

И колодками модними и твердими замикайте!

Бо юж запевне прийде,

Але хто буде дужшѣй, той межи нами виграє.

Нехай вам серце от страху не млѣеть!

Тилько берѣте ся до него смѣле!

Ш Бо знаю, юж вам не новина воевати,

Не таких рицаров на пляцу имати.

И з ним [будем] воевати,

А всѣм кролювати!

Я настарав князей, пророк,

[Що] не втѣкают з наших рук.

Отвѣдайте, чилѣ єсть всѣ князѣ у пеклѣ?

Постойте, не тривожтеся! ,

А Христа того не бойтеся!

Тилько еще посла остатного из плацу ожидаю,

Бо его пристья не знаю.

Остатнѣй посел прибѣгаєт, мовит:

Пане Аде и ти, пане Люциперу старосто, ознаимую вам,

Иже идет то ест (д[олжно] б[ыть] госьт) неровніи нам –

Царь грозный и ангелов множество…

И з ним идут всѣ сарафимы

И его божественнѣ силы.

Против едного ангела не могли-сьмо нѣчого скургати,

И самаго Ісуса – его страшно слухати.

И то прибѣгли-сьмо наперед дающи вам знати.

(Зобачили корову Христову и полякалися).

Люципер до своих слуг мовит:

Отож идеть к нам! Пильно стережѣте!

А в руках своих оружѣе моцно держѣте!

А як до нас прийде, моцно отповѣдайте,

Из польского wskórać – получить, восторжествовать.

Плечима дверѣ моцно подпирайте,

А як би ся домагал, ангелов забивайте!

Не фольгуйте ему, так теж нѣкому:

Нехай он не идет ко мнѣ (до моего дому!)

Чого по нему тут? Коли он божѣй син, нехай собі на небѣ сидит!

Я не вѣдаю, для якой причини сюда идет.

Ни мает он до мени жадной справи, –

И не можу розумѣти, що то за цар слави.

Святий Іоанн до Люципера мовит:

А, то ти от нас царя слави не чувал

Из уст моих, о котором [я] пророковал?

Не тилько я, али и всѣ пророки;

Не тилько [пророки], але и всѣ патриархи [о] тим предсказуют усѣ роки.

Люципер до Іоанна мовит:

Знаю и Іоане, же то бог все тое справил,

Не той цар слави,

О котором ти пророковал!

А я бога сѣдящаго знаю,

А тут на земли о том не розумѣю:

Отколь би то он мѣл[ся] на земли взяти,

То не могу з розуму моего поняти.

Втеди Люципер до слуг мовит:

Гей, панове молодцѣ! Нехай вам серце ся не лякает

[Же] от того Христа восько все повтѣкает!

Потужне си ставте,

А з пляцу и жаден не утѣкайте!

Грозне ся до него ставте, а за дверѣ берѣте и голосно волайте,

Криком страху ему завдавайте.

Бо як розумѣю: як жи гвалту не будети чинити.

То он не схочет з нами войни точити.

А если би кликав, вязний просил,

Не билбим ему и десяти боронил,

Рад би я з ним поради зажити,

Але боюся иншого огни…

Бо я анѣ письма не читал,

Ани от людий мудрих не чувал,

Що би [то] бил за царь слави?

То той не мает до нас справи,

Же мает грозно до нас прийти

И пекло наше розпошити.

Слуги мовят до Ада:

Отож пане наш Аде, що-смо видѣли уже виликѣя чуда

Правда, исправил ем худо барзо и наш Ѣюда.

Не тилько чинил чудо во Ерусалимѣ, але и всюда:

(Здесь опять что-то пропущено.)

Мертвих воскресил, хорих уздоровлял,

А нас словом своим далеко прогонял.

Потом сам Христос приходит и мовит:

Отчинѣте князи врата ваша!

Входить во вас царь слави.

Люципер до Ісуса мовит:

Прошу тя, Христе, в добрий обичай:

Дай мнѣ покой и больше ми не докучай!

А що ж то ест за цар слави?

Коли ти бог, прийми от апостолов хвалу

И от ангелов своих славу,

А нас занихай,

И на ворота мои и на мени больше юж не волай!

Потом Христос другий раз рече и благословит корогвою:

Господ крѣпок силов брани!

Возьмѣтеся врата вечная, войдетъ во вас цар слави!

Люципер до Ісуса мовит [с] криком:

Повторне прошу мя, Ісусе: пекло и мене не напастуй!

Бо невинно напастуешь,

Нѣчого….

Бо коли ти бог, так собі седи, в раю пануй,

А я тебе тут не потребую.

(Третий раз Христос благословит корогвою, и бист так сокрушишася врата).

Христос мовит:

Ото входит во вас цар слави!

Господь силен, той ест цар слави.

(И перекрестивши на три части, в той час ворота и ланцухи сокрушишася и входит Христос в пекло, освѣщает своим проминем и освящает всѣ мѣсця пекельнѣ я и кропит водою й духом святим).

Ад кричит:

Гвалт, панове! Врата ломят!

И водою якоюсь острою нас кропят!

Люципер до Христа мовит:

Що ти ломиш мои врата безпечне?

Гдесь вязний моих хочешь взяти конечне!

А для чого мя так, сину божѣй, гвалтуєш

И вязнев моих ис собою приймуеш?

Которих я бил собѣ от вѣка назбирал, –

А тепер пекло збурил и столицу сплюндровал!

А мене Ада вѣчными узами звязал!

Що ж я тепер чинити маю!

Юж вязнев моих покрал – запевне знаю,

Вѣчнѣй паляци мои попсовал

И все мое пекло сплюндровал

И нас под ноги свои брал и потоптовал

И слуги мои милѣй всигди порозганял,

Адама и Еву и всѣх святих с собою забралѣ

Тилько з едного страху ледви сижу,

А по старому перед собою едного праведника вижу.

Питаю ся я тебе, Соломоне, чему ти ся тут зостал?

Подобно мнѣ тебе Христос даровал.

Соломон до Люципера мовит:

Юж повторне Христос по мене прийде.

Страшний бил его первий приход,

Еще другуй страшнѣйший буде.

Люципер мовит до слуг своих:

Слуги мои, узмѣте,

Царя Соломона из пекла випровадѣте!

Не жалую его

Анѣ Христа того, –

Нехай сюди больше не приходит,

Пеклом нашим и нами не тривожит.

(В той час бѣси взяли Соломона и випровадили из пекла, и мовят так бѣси на Христа и на Соломона).

Бѣси мовят:

Иди ж, иди за своем Христом, а тут не бувай

И пеклом, нашим и нами больше не полагай!

(Соломон, скачучи почав спѣвати, Люципер из Адом плакати и ридати)

Христос до него рече:

Не ридай мене Аде…,

Наполню пива…

Во остатнѣй день будеш имѣти якось мѣл.

Соломон

(почал бога во Тройци вихваляти и причистую богородицу):

Приблагословенная еси богородица дѣво,

Воплоти бо ся ис тебе [божое слово]!

Ад плѣнен быст, Адам призвася,

Клятва потреби ся,

Ева свободней,

Смерть умертви ся,

А ми ожихом!

Тѣм поюще возопѣем:

Благословен Христос бог наш изволивый таковая!

Слава тебе!

Конец истории

Примітки

Наумович Іван (1826 – 1891) – клерикальний діяч у Галичині, «москвофіл», видавець, журналіст.

Предтеча (попередник) Іоанн, Хреститель Іоанн. – За евангельскою легендою, пророкував прихід месії – «спасителя світу» – Христа і ввів обряд хрещення як символ морального очищення.

Подається за виданням: Франко І.Я. Зібрання творів у 50-и томах. – К.: Наукова думка, 1981 р., т. 30, с. 266 – 278.