Записка о состоянии Подолии в 1843 году

Иван Франко

Следующий документ отыскан мною среди кучи старого рукописного хлама у одного из евреев-антиквариев во Львове. Это небольшая тетрадь в лист серой писчей бумаги, состоящая из 16 страниц, исписанных красивым почерком. Первая страница разделена вдоль на два пальца, но на правой половине имеется только заглавие документа; прочие страницы написаны спешно, без оставления полей.

Рукопись эта, по всей вероятности, черновая или современная копия записки, поданной в 1843 году императору Николаю Павловичу подольским гражданским губернатором о состоянии вверенного ему края и заключает любопытные сведения о быте крестьян, городов, евреев и дворян этого края, о планах правительства насчет просвещения и управления страной, поднесения ее благосостояния, торговли и промышленности. Особенно интересны соображения автора записки о «западном» влиянии, обнаруживающие в нем поклонника русской или культурной «самобытности». Не менее интересно известие о стремлении шляхтичей-однодворцев к переселению в Екатеринославскую губ[ернию]. Донесение о чрезвычайно частых самоубийствах, особенно среди помещичьих крестьян, освежает в нашей памяти ужасы крепостничества, среди которых вырастал незадолго до того времени Т. Г. Шевченко. Как видим, записка, хотя и составлена в довольно общих выражениях, не приводит никаких частных случаев, фамилий, но все же богата содержанием и заслуживает некоторого внимания при изучении данной эпохи.

В записке не выставлено ни года, ни фамилии губернатора; только из ее содержания мы убеждаемся, что она составлена в 1843 году. Список наш при всей тщательности переписки не свободен от погрешностей, кроме несколько устарелого правописания; некоторые погрешности в самой рукописи исправлены другим почерком и другими чернилами.

Записка исправляющего должность военного губернатора города Каменца и Подольского Гражданского Губернатора о состоянии Губернии.

Страна, управление коею по Высочайшему Вашего Императорского Величества соизволению вверено мне, представляет в себе важнейший и любопытнейший предмет для наблюдения.

Страну эту населяют полтора миллиона жителей обоего пола. Природа щедро наделила ее многоразличными своими богатствами. Особенно земледелие, составляющее главную ветвь внутренней деятельности народа, с избытком здесь оплодотворяется. При всем этом она не в цветущем состоянии.

Предместники (sic!) мои не раз уже выражали мысли свои по этому предмету во всеподданнейших отчетах. Они приписывали такое состояние губернии недостатку собственных потребностей, неимению (sic!) удобных пунктов и путей сообщения для сбыта произведений и отсутствию местной промышленности. Я вполне разделяю эти мысли, но, вникнув со всею тщательностью в столь важный предмет, более и более убеждаюсь, что означенные причины второстепенные и что главною причиною непроцветания губернии служат несчастные обстоятельства этого края, которые предшествовали возвращению его под благодетельную державу монархов российских.

С XIV века край этот был поприщем беспрерывных смут: вторжение Литвы, анархия поляков, хищничество татар и турков, гонение на православную веру, восстания никогда почти не давали покоя жителям, постоянно препятствовали развитию внутреннего благосостояния; и тогда как другие области нашего отечества быстрее достигали цели нынешнего их значения, Подолье закоснело в злополучиях и переродилось под влиянием чуждого духа. Правда, что в этом перерождении не открылось новой самобытности, но между тем влияние протекшего времени надолго и на всем составило (sic!) свой отпечаток.

Вот уже полвека, как здешний край воссоединен к нам; однако ж до сего времени нет в нем единства; еще брожение разных элементов сильно – оттого при всех естественных богатствах края главные двигатели, ведущие к полному благосостоянию, – местная промышленность, местное потребление еще слабы. Удобнейшие пункты и пути сообщения для сбыта произведений, без сомнения (sic!), сами собою открылись бы, если бы только промышленность возвысилась. В таком положении края желательно одно – благоприятнейшая будущность. Мудрые предначертания Вашего Императорского Величества в отношении здешнего края, обеспечивая жителям его вернейшее спокойствие, восстановляя здесь русскую народность, могут быть порукою, что эта будущность недалека.

Предместники мои столько раз столь подробно описывали нравственность жителей Подолья в представленных Вашему Императорскому Величеству отчетах, что мне остается упомянуть единственно об изменениях, происшедших от мер правительства. В этом отношении, как и всегда, первое место занимают дворяне. На них более всех сословий отражается влияние последнего владычества. В них только проявляется дух Польши. Нельзя сказать, чтобы образ их мыслей был исключительно в нашу пользу, по крайней мере, на деле они живут тихо. Но преимущество их пред прочими сословиями состоит в том, что они владеют недвижимыми населенными имениями. Но и это преимущество теперь бессильно, потому что крестьяне их исповедуют православную веру, говорят русским языком и преданы теперь более, чем когда-нибудь, русскому правительству.

К тому же духовенство наше взяло важный перевес (sic!) над духовенством римско-католическим, которое, хотя недовольно отобранием бывших в его пользовании недвижимых имений, однако, видя свое бессилие, покоряется этой необходимости. Оно требует еще ближайшего надзора, и я не упускаю никакого к тому случая. Впрочем, политическое состояние края, кажется, не представляет в настоящее время никаких опасений. Духовенство наше под наблюдением деятельного своего пастыря преуспевает в распространении господствующего исповедания. Более двух лет ежетретные (sic!) ведомости указывают, что сотни иноверных принимают православие по одному внутреннему убеждению о преимуществе нашей веры, и внушение этого убеждения следует приписать одному духовенству.

Купцы по-прежнему, почти все евреи, занимаются незначительными только подрядами и перекупами. Вся местная торговля в их руках, и потому они препятствуют русским развить ее на правильных основаниях. Другой уже год проходит со времени обнародования Высочайшего Указа Вашего Императорского Величества от 24-го декабря 1841 года о представлении русским льгот при переселении в здешний край, но еще не пожелал никто воспользоваться этим преимуществом. Совместничество с евреями, которых число здесь весьма велико, а козни еще больше, отнимает у русских охоту рисковать своими капиталами в новом для них крае.

Мещане (sic!) по-прежнему не отличаются ни в ремеслах, ни в торговой промышленности, но христиане по крайней мере начинают отвыкать от общей страсти к нетрезвой жизни, чему немало содействует возвышение цен на горячие напитки на основании правил, Высочайшее утвержденных 4 июня 1842 г. Что касается мещан евреев, то все (sic!) меры местного начальства об исправлении нравственного состояния этого племени безуспешны; отклонить их от всевозможных пороков, заставить исполнить точно государственные повинности столь же трудно, как и вовсе искоренить их.

Состояние однодворцев вскоре должно улучшиться новою переписью: от приведения в известность действительного их числа облегчится бремя, тяготящее теперь на тех из них, которые находятся на лицо и должны платить подымный сбор и отдавать людей в военную службу не только за себя, но и за отсутствующих или неправильно внесенных в первую перепись, но оказавшихся после принадлежащими к другим сословиям. Впрочем, многие из однодворцев охотно переселяются в Екатеринославскую губернию. Они большею частию принадлежат к польскому населению, и это может служить новым фактом, как, с одной стороны, доверие к русскому правительству усиливается и как, с другой стороны, влияние польских дворян, опиравшихся на мелкой шляхте, нынешних однодворцев, слабеет.

Крестьяне более и более достигают благосостояния, что должно отнести к попечительности нового управления.

Крестьяне помещичьи не вышли еще из грубого состояния; но, по крайней мере, при постоянной бдительности местного начальства не испытывают уже от своих владельцев тех притеснений, которые прежде, при отсутствии иных понятий о религии и нравственности, не дозволяли им возвыситься до того состояния, в коем Вашему Императорскому Величеству желательно видеть своих подданных, даже находящихся на последней степени в ряду сословий государства.

Народная нравственность вообще определяется числом и качеством преступлений. В этом отношении наблюдения мои открыли следующие результаты. Преступления, нарушающие общественное спокойствие и безопасность, здесь редки. Но зато преобладают слишком сильно пороки, нарушающие права собственности, и пороки, вредящие самим совершителям их. К числу первых принадлежат частые воровства, к числу последних – пьянство и порождаемые им покушения на собственную жизнь. Те и другие, как обыкновенно, проявляются в низшем классе народонаселения.

В особенности обращают на себя внимание самоубийства. Из двухнедельных ведомостей о происшествиях, Ваше Императорское Величество, изволите усмотреть, что нет почти дня, в котором бы не было в губернии самоубийств, особенно между помещичьими крестьянами. При постоянных мерах правительства, открывающих, что зло это происходит нередко от притеснений (sic!) помещиков и наиболее от недостатка попечительности их о своих крестьянах, можно надеяться, что оно уменьшится (sic!).

Утешительную надежду как в сем отношении, так и вообще представляет образование юношества в духе русском. Заимствованные родителями от запада начала часто ложного учения уступают прочному воспитанию детей в наших учебных заведениях. Настало уже время, в котором сыновья дворян не соглашаются в образе мыслей со своими отцами, и отцы убеждаются в истине; последствия этой перемены (sic!) будут благодетельны. Желательно для ускорения их сколь можно поощрять и возвышать растущее поколение (sic!), которое образованием своим связывает крепче недавно возвращенный край. В особенности было бы это полезно в отношении молодых людей, оканчивающих воспитание в университетах. Между тем и в других сословиях народное просвещение довольно быстро распространяется.

Но ощутителен недостаток в наших учебных заведениях тем более, что средства среднего класса жителей делают недоступными высшие заведения. Если бы можно было учредить более уездных и приходских училищ в разных пунктах губернии, то это принесло бы величайшую пользу, ускоряя обрусение края и проливая свет на низшие слои общества. Я уже коснулся отчасти этого предмета во всеподданейшем рапорте, вместе с сим подносимом, здесь присовокупляю, что означенными пунктами могли бы быть для уездных училищ города: Винница, из коего переводится гимназия в другое место, Летичев, Балта и Могилев, для приходских училищ – все прочие уездные города, кроме Проскурова и Брацлава, в уездах коих есть уже подобные заведения.

При общем взгляде на разные части вверенного управлению моему края разительную черту представляют города. Внутреннее (sic!) и внешнее (sic?) состояние их так жалко, что не может не обращать на себя внимания, не вести к соображениям об улучшении их. Общие причины такого состояния городов упомянуты уже выше. Нов частности, кажется, можно безошибочно сказать, что там, где наиболее сосредотачивается внутренняя деятельность, другие обстоятельства должны иметь место.

Ближайшее удостоверение убеждает, что они заключаются в шатком управлении городскими сословиями и доходами городов. И в самом деле. Думы, магистраты и ратуши здешней губернии составлены из самых необразованных, даже неграмотных людей. При ревизии я имел весьма многие случаи удостовериться, что люди эти решительно не понимают своих обязанностей. Все основание в означенных присутственных местах лежит на секретарях, но и те или неопытны, или ненадежны, а главное, не имеют своего голоса. Городские земли отдаются в содержание лиц по произволу тех, кто умеет извлекать свою пользу из невежества членов. Другие статьи доходов остаются без надлежащего надзора. Об увеличении их нечего и говорить.

Тоже бросается в глаза по устройству городских зданий вообще по внешнему (sic!) виду городов. Торговая полиция, ремесленные управления, общественные сборы, исполнение городскими сословиями разных повинностей не представляют никакого порядка, часто обнаруживают злоупотребления. Между тем близкое соседство с союзною державою, по слухам, дает приезжающим сюда иностранцам более или менее справедливый повод выводить невыгодные заключения об общем благоустройстве края потому только, что города, представители провинции, не возрастают.

И все это, как я осмелился уже сказать, происходит от несоответственного местным потребностям состава дум, магистратов и ратуш. Чтобы прекратить это, по моему мнению, нет иного средства, как только усилить состав сих мест коронными чиновниками, возложив на их обязанность и ответственность преимущественно заведывание городским хозяйством. Назначение по одному такому чиновнику с правами чина, с небольшим жалованьем, несомненно (sic!) принесет большую пользу и много будет содействовать возвышению благоустройства городов. Я уже представил подробнейшие соображения по сему предмету генерал-губернатору.

В числе городов заштатные города Старая Ушица и Сальница не обещают никакой надежды, чтобы когда-нибудь достигли надлежащего устройства. Они теперь не что иное, как деревни и то в самых глухих местах. Нет в них, особенно в Сальнице, никакой торговли или другого рода промышленности. Между тем они имеют довольно много земли, а в Ушице и другие оборотные статьи. Насчет заведывания этими статьями преимущественно должно сказать то, что уже замечено мною выше в описании дум и ратуш. Здесь места эти решительно бесполезны.

Я осмеливаюсь полагать, что в таком положении и существование их ненужно. Если бы ратуши в городах Сальнице и Старой Ушице были упразднены, мещане оных были подчинены общему заведыванию подобных мест в уездных городах, а статьи городских доходов были под надзором Государственных Имуществ, отдавались в содержание с публичных торгов и поступали в кассу доходов уездных городов, то это много могло бы содействовать улучшению состояния последних, без всякой обиды для первых, потому что те никогда не могут возвыситься. Об этом внесено от меня представление генерал-губернатору.

Не могу пройти молчанием еще одной частности, которая затрудняет губернское начальство: это недоимки. В отношении мещан, казенных крестьян, граждан и однодворцев установленные законами меры, основанные на правилах обеспечения, пока хоть с трудом достигают цели. Но в помещичьих имениях этот предмет требует нового соображения. Из частных примеров оказывается, что в сих имениях при отдаче их в опеку за недоимки, недоимки не только не пополняются, но еще более копятся.

Причиною тому – неудобства в назначении к ним опекунов: многие дворяне не соглашаются быть опекунами, а на принуждение их нет положительных правил; другие, соглашаясь, беспечно заведывают такими имениями, иные позволяют себе под своим именем закрывать казенных должников, представляя в полное их распоряжение имения, поступившие в опеку. Переписка об избрании опекунов, поверка их действий, рассмотрение отчетов поглощают напрасно время. Между тем недоимки не очищаются. Для отвращения этого представляется полезным подобные имения вместо опеки отдавать в арендное содержание с публичных торгов, смотря по количеству недоимков на три года и более. По сему предмету я также сделал представление генерал-губернатору.

Повергая все это на Высочайшее Вашего Императорского Величества благоусмотрение, долгом считаю присовокупить, что все силы устремлены к тому, чтобы вверенное (sic!) мне Вашим Величеством управление более и более улучшалось. Исполнение ожиданий Вашего Величества составляет единственную всегдашнюю цель моих действий, моего рвения. Если цель эта еще не так близка, да будет мне оправданием в великодушном снисхождении Вашего Величества недавнее управление столь многозаботливым краем.

Примітки

Вперше надруковано в журн. «Киевская старина», 1896 р., т. 52, кн. 3, с. 87 – 94, за підписом Мирон. Подається за першодруком.

Подається за виданням: Франко І.Я. Зібрання творів у 50-и томах. – К.: Наукова думка, 1986 р., т. 46, ч. 2, с. 294 – 302.